YUGOYATRIL.BLOGSPOT.COM

viernes, 20 de octubre de 2017

LA IGLESIA RUSA ES JOVEN

Календарь

октября

день постный

Мчч. Сергия и Вакха (290–303). Свт. Ионы, еп. Ханькоуского (1925). Прп. Сергия Послушливого,...

Октябрь 2017

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
						1
2	3	4	5	6	7	8
9	10	11	12	13	14	15
16	17	18	19	20	21	22
23	24	25	26	27	28	29
30	31

ст. ст.

нов. ст.

октября

день постный

октября

поста нет

Прп. Пелагии (457).
Прп. Досифея Верхнеостровского, Псковского (1482). Прп. Трифона, архим. Вятского (1612).
Собор Вятских святых.
Прп. Таисии (IV). Св. Пелагии девицы (303).
Сщмчч. Димитрия, архиеп. Можайского, и с ним Иоанна Хренова диакона, прмчч. Амвросия Астахова и Пахомия Туркевича, прмц. Татианы Бесфамильной, мч. Николая Рейна, мцц. Марии Волнухиной и Надежды Ажгеревич (1937); сщмч. Ионы, еп. Велижского, прмч. Серафима Щелокова, сщмчч. Петра Никотина, Василия Озерецковского, Павла Преображенского, Петра Озерецковского, Владимира Сперанского пресвитеров, мчч. Виктора Фролова, Иоанна Рыбина, Николая Кузьмина и мц. Елисаветы Курановой (1937); прмч. Варлаама Ефимова (конец 1930-х).
Тело твое постами изнуривши,/ бденными молитвами Творца умолила еси о деяниих твоих,/ яко да приимеши совершенное оставление,/ еже и обрела еси, мати, яве,// путь покаяния показавши.

Евангельские Чтения

2 Кор., 168 зач., I, 8–11. Лк., 20 зач., V, 27–32.

октября

поста нет

Перейти в календарь →

Ежедневное интернет-издание о том, как быть православным сегодня

Помочь Правмиру Подписаться на рассылку

Храм в наукограде и привычные чудеса

В школе его прозвали семинаристом. И он им стал. Научился петь богослужения по-чувашски, звонить в колокола, регентовать и уехал миссионерствовать в Сибирь. В юности помогал в строительстве храма, может быть, поэтому патриарх поручил ему закончить стройку в Троицке. Протоиерей Николай Степанычев - о том, как в наукограде появился храм Живоначальной Троицы

Вырос посреди леса

Шоссе, ведущее к Троицку, ремонтируют: много грязи, пыли, строительной техники. Пробки все не заканчиваются, переходя одна в другую, и кажется, что до пункта назначения не добраться. Но сразу за Макдональдсом – островком цивилизации и комфорта – резкий поворот, и сразу вырастает небольшой малоэтажный городок с уютными улочками.

Еще мгновение, и взгляд упирается в белоснежную громаду храма. Широкая звонница со множеством арок будто впечатана в сложной ассиметричной формы церковь. Каменный декор фасада, лента резьбы по кругу барабана - это почти кадры из «Андрея Рублева». Чем-то храм напоминает соборы Пскова и Новгорода. В поисках входа обхожу церковь по кругу, замечая новые архитектурные детали. Да и крыльцо, как оказывается, здесь не одно. Три.

– Красавец, правда? – толкает меня под локоть какая-то женщина. – Веришь, опомниться не успела, как вырос посреди леса, ну как гриб после дождя. А деревянный храм на трассе поставили. Видела?

Киваю, вспоминая, что действительно по дороге видела какую-то церквушку. От небольшой группы у центральных ворот отделяется фигура в льняном подряснике, священник машет мне телефоном.

– Прямо вот так и будете фотографировать? В подряснике? Это ж как без рубашки в майке, – шутит настоятель и вместо благословения жмет мне руку. Подводит к самым ступенькам паперти, но вдруг резко разворачивается:

-Нет, все-таки сначала гостя накорми, напои, а потом сказки рассказывай.

Протоиерей Николай Степанычев

Мы так и говорили друг другу – вместе построим храм

Наукоград Троицк пять лет назад вошел в состав Москвы, а до этого был поселением областного подчинения. Десять крупнейших институтов, камвольная фабрика, леса, поля, река Десна. ИЗМИРАН, ТИСНУМ, ФИАН, ИПЛИТ – не абракадабра, а знакомые каждому местному жителю имена крупнейших в России научно-исследовательских институтов. Здесь изучают вспышки на солнце, наблюдают за ядерными реакциями и выращивают искусственные алмазы. Процент докторов наук и членов-корреспондентов РАН на душу населения в Троицке самый высокий по стране.

Троицк никогда не менял названия. Даже когда пошла волна переименований и Сергиев Посад стал Загорском, село Троицкое не тронули. Названия городам и поселениям даются исходя из какого-то смысла, поэтому логично предположить, что когда-то в нынешнем наукограде был Троицкий храм.

Мало того, есть институт инновационных и термоядерных исследований – сокращенно ТРИНИТИ (Прим.ред. в переводе с англ. Trinity – Троица), ну правда, нарочно не придумаешь, а церкви в честь Троицы – не было. Исправить историческую несправедливость местные жители решили сами. Объединились в общину, обратились к архиерею. Закипела работа, а с ней повалились одна за другой проблемы…

– Не все разделяли идею строительства храма посреди леса, – объясняет мне настоятель отец Николай Степанычев. – И когда накануне Пасхи был установлен поклонный крест, противники стройки его спилили. А во второй раз не только спилили, вообще унесли.

– Так тут лес был?

– Ну да, с той только оговоркой, что в градостроительных планах это был участок для нового микрорайона. И он сейчас благополучно существует. А место вдоль дороги, где стоит храм, было местом выгула собак. Вообще, катавасия с поиском участка под храм несколько лет тянулась. Места в городе все-таки мало. Огромные территории занимают институты.

Троицк – город зелёный и всякое посягательство на зеленые насаждения вызывает бурный протест, и это понятно. А с другой стороны, всем не угодишь, люди же сами строительство и инициировали. В декабре 2010 года заложили храм, и пять лет община строила потихоньку. Сложностей много. Средств мало. На голом энтузиазме разве такую громаду возведешь?

– Почему же храм такой огромный?

– Он в "Программу-200" вошел, когда в 2012 году Троицк присоединили к Москве… – начинает говорить отец Николай, но заметив мое недоумение, добавляет. – Но проектировался-то в 2007 году, отсюда и смелость архитектурного решения. Архитекторы ориентировались на памятники храмового зодчества псково-новгородских земель XIV-XVI веков. Всех деталей я вам не объясню, потому что начиналась стройка без меня. Когда меня назначили настоятелем, храм уже имел и первый и даже вчерне второй этаж, вот только крыши не было…

– Из газосиликата, наверное?

– Что вы, кирпич! Задумка проектировщиков как раз в том, чтобы максимально отказаться от современных материалов и сделать, как в старину, чтоб на века. Если предполагает стена в основании метр сорок кирпичной кладки, значит здесь метр сорок кладки. И стены не по полметра толщиной, а больше метра. Все добротно, основательно…

– Но это же требует больших затрат.

– Именно. Когда в прошлом году Попечительский совет храма возглавил министр культуры Владимир Мединский, первое, о чем спросил: «А почему такие объемы? Есть же современные материалы, которые позволяют быстро и недорого построить храм». Но у нас уже других вариантов не было. Как заложили, так и достраивать пришлось, тем более, что основные строительно-монтажные работы были сделаны.

Не было ни кровли, ни инженерных сетей. Понимаете, что такое для здания, когда ни крыши, ни тепла? Вся постройка, если бы не было такого неожиданного вмешательства главы Попечительского совета, через год-другой требовала бы уже ремонта, а не строительства.

Говорят, что министр культуры просто проезжал мимо и заметил храм. Потом получил благословение от Патриарха и возглавил Попечительский совет, в который входила уже администрация города, предприниматели, прихожане. Все мы что-то делали по мере возможностей и пожертвований, которые поступали, а Мединский пришел и поставил задачу ввести храм в эксплуатацию через год. И через год он был готов.

– Как же вам удалось построить храм за год?

– Мне? Когда меня назначили настоятелем, я в ужасе был. Ну как вообще возможно все это с мертвой точки сдвинуть? Знаете, я стоял, смотрел и думал про себя: «Господи, если Ты не будешь этим заниматься, построить его невозможно…».

Храм стоял без крыши, внутри возникла влага, в нижнем храме вообще грибок. Подключили реставраторов, сушили стены, параллельно прокладывали инженерные сети…

Знаете, я стоял, смотрел и думал про себя: «Господи, если Ты не будешь этим заниматься, построить его невозможно…».

– Выходит, вам поставили задачу сдать объект к лету 2017 года, и вы ее просто выполнили?

– Вообще-то я сказал, что это невозможно… Знаете, когда мы читаем в Евангелии о чудесах Христовых, то в латинском тексте для обозначения чуда используется слово signum, то есть знамение, знак, как, впрочем, и славянском переводе. Один умный человек как-то сказал мне, что Бог посредством людей дает нам знаки. Вот для меня таких знаков вдруг стало очень много.

Мы так и говорили друг другу – вместе построим храм.

Неожиданно возникло большое количество помощников, и я вдруг поверил в возможность достроить храм. Это был какой-то небывалый подъем, огонь, который всех зажег. В последние дни перед освящением, когда мы готовились к приезду Патриарха, на территории храма трудилось такое количество людей!

Это было что-то невероятное и напоминало слаженную работу муравейника, где каждый знал, что и для чего он делает.… Мы так и говорили друг другу – вместе построим храм.

Освящение храма Живоначальной Троицы и Божественная литургия 23 июля 2017 года. Фото: patriarchia.ru

В богослужебной среде нам было все непонятно

В школе у него было прозвище "Семинарист". Он занимался восточными единоборствами и был уверен, что с длинными волосами больше похож на китайских мастеров ушу.

Как-то, в конце 80-х, на классный час в школу пришли протестантские миссионеры. Дети остались довольны. Мало того, что урок отменили, так еще вручили настоящий комикс про Христа. На последней странице брошюры крупным шрифтом значилось: «Хотите побольше узнать о Боге? Пишите нам». Николай Степанычев написал. Через полтора месяца получил на почте толстенную посылку – большую в черной обложке Библию в Синодальном переводе.

– Неужели тринадцатилетнему подростку Библия была интереснее Джека Лондона?

– В то время я зачитывался романами Дюма. Они были наполнены христианской символикой, которую я до конца не понимал. И Библия, которую я тоже не понял, стала для меня настоящей terra incognita. Вообще, история христианского Запада, отечественная история всегда интересовали меня, но вопросы жизни и смерти еще больше.

Мне было лет шесть. Я увидел крышку гроба у подъезда. Испугался, прибежал к маме. Она говорила что-то про ящик, в который кладут человека, когда наступает смерть. Не помню ее ответа на мое «Что такое смерть?», зато ощущение недосказанности и даже несогласия помню отлично. По всему выходило, что и я умру, и дедушка с бабушкой умрут тоже.

В подростковом возрасте вопросы о жизни и смерти стали всплывать чаще, а благодаря литературе – отчетливее. Любая религиозная практика пытается либо преодолеть смерть, либо ее осмыслить. Мое подсознание отказывалось вообще соглашаться с фактом смерти… После прочтения Библии я был готов уже не только мимо храма пройти, но зайти в него.

– Мимо какого храма вы чаще всего проходили?

– В 1989 году в Новочебоксарске начали строить храм. Дорога к школе проходила через стройку. Дело было на Пасху. Мы с братом увидели объявление: «Желающие позвонить в колокола – приходите». Бить в колокола понравилось. Остались в храме звонарями. Поначалу проводили на колокольне свободное время, а потом и в богослужебную среду погрузились.

Вы представить не можете, насколько нам все там было непонятно.

Богослужение велось не только на церковно-славянском, но еще и на чувашском языке, который мы не знали. Чуваши в начале XX века, благодаря лингвисту И. Яковлеву, получили возможность читать и молиться на родном языке. Большая часть богослужебных текстов и Священное Писание были переведена на чувашский. Служба велась на двух языках. Одну стихиру на русском поют, другую на чувашском. Господи помилуй, вечная память, многая лета – это то, что мы по-чувашски выучили сразу.

Чуваши – народ религиозно одаренный, они очень сплачиваются вокруг храма. Эта особенность религиозной жизни региона в те времена мне особенно запомнилась.

Для меня уже тогда в словах «Бог умер и воскресе», в этой благой вести евангелистов заключалась вся полнота.

– Священник ответил на все ваши недоумения?

– Нет, не на все. Главное, что я понял из Евангелия, что Христос – это Жизнь. Он пришел дать нам жизнь и жизнь с избытком (Ин:10:10). Для меня уже тогда в словах «Бог умер и воскресе», в этой благой вести евангелистов заключалась вся полнота. Как всякому пытливому уму, мне требовались ответы на конкретные вопросы.

Тогда часто рукополагали юношей, которые только пришли из армии, а если и учились в семинарии, то заочно, была объективная необходимость в священниках. Люди нуждались в общей молитве. Поэтому понятно, что на какие-то философские и сущностные вопросы священники в моем городе ответов дать не могли. Я стал искать сам, позарез хотел все сомнения разрешить. А где ответы? Интернета тогда в доступе не было, серьезной религиозной литературы было очень мало. Стал задумываться о поступлении в семинарию.

– И поступили не в московскую?

– Нет. Я три года в храме был звонарем, потом алтарником, в архиерейских службах участвовал. После окончания школы вместе с настоятелем просил благословения епархиального архиерея поступать в Московскую Духовную Семинарию.

Владыка Варнава, митрополит Чебоксарский и Чувашский, документы посмотрел и говорит: «А зачем вам в Московскую семинарию ехать, смотрите, вот же Тобольская семинария открылась. - Так это же Сибирь! - Ну да, 1800 км от нас, зато интересно!». Таким было его благословение…

Чтобы говорить с обычными людьми, нужно светское образование

Вместе с отцом и братом Николай сутки прождал поезд на узловой станции Канаш. Ехали долго, с пересадками. Тогда Тобольский кремль представлял собой не самое радостное зрелище. Только началось его восстановление, и абитуриентов селили в здании бывшей поэтапной тюрьмы. В ней бывал Федор Михайлович Достоевский. Он же красочно описал виды, которые открывались из окон тюрьмы на бескрайние сибирские просторы и могучую реку Иртыш. Ночевали на чемоданах, сдавали вступительные экзамены, параллельно работали, а еще вздыхали: «Куда же мы приехали?!»

– Я совсем не жалею об этих четырех годах в семинарии. Это был колоссальный жизненный опыт. Мы объездили с миссией всю сибирскую равнину от Обской губы и северных морей до границ с Казахстаном.

Раньше я сидел в своем захолустном городишке и дальше него ничего не видел. А тут нас сажали в самолет и везли в Надым, где полгода полярная ночь, а полгода день. А потом грузили в Ми-8 и везли в поселок Хэ, где был в заточении митрополит Петр Полянский. Я видел первозданную тундру, видел, как живут ханты и манси.

Мы просвещали и крестили, была и миссия среди сверстников. Все это было и экзотикой, и романтикой, но еще больше – временем познания себя. Это было время, когда…

– ...баптисты гуляли по Сибири?

– Да, конечно. А еще это было время репринтных изданий, первых книг православных издательств и возможностью зачитываться работами Шмемана, Мейендорфа, проповедями владыки Антония Сурожского, Кураева… Это было время откровений, когда рядом с источником подлинных знаний легко могла соседствовать алармистская бесцензурная литература, вызывавшая у некоторых приступы страха и желание бежать закапываться в Кировские пещеры. А я горел своими открытиями и хотел ими делиться. Правда, тогда же понял, что стать священником пока не хочу.

– Как же так?

– Решил, что если и буду, то лет через 10, не раньше, пока не достигну канонического возраста. После семинарии попал в братский хор Данилова монастыря и параллельно стал учиться в Московском государственном институте сервиса.

Без светского образования невозможна дальнейшая церковно-просветительская деятельность. Семинария – это школа жизни, позволяющая ориентироваться внутри церковной реальности. Но, чтобы говорить с обычными людьми на одном языке, этого было мало. Хотел понять, чем живут современные люди.

Потом я стал настоятелем Тихвинского храма, который требовал восстановления. Три года только им и занимался.

Начальник – Бог, а я тут – управляющий

Крыша, стены, коммуникации, документация – стройка. И вот уже с одной стройки отца Николая перекинули на другую. Так в указе Патриарха и было написано: «назначается в дополнение к основному послушанию с целью активизации строительства». И здесь вновь крыша, стены, коммуникации, документация.

Отец Николай слушает мои вопросы о выгорании, улыбается. Он уверен, что что Бог совершает чудеса, знамения через встречи. В юности это были встречи с книгами и удаленными от цивилизации уголками земли, теперь с людьми.

– Вторым священником в нашем храме Тихвинской иконы Божие Матери служит
отец Антоний Лакирев. Он не просто чуткий, благородный человек, он пример живой веры. Его проповеди действуют на меня отрезвляюще. Я понял, что эти проповеди и он сам для меня некая «панацея» от выгорания, впрочем, как и другие люди, которых Господь посылает мне

– Но священник - больше, чем толковый менеджер. Разве вы не устаете от административных забот?

– Ну, все не так говорите. Поймите, священство – служение Христу. И жизнь моя должна быть христоцентрична. Когда понимаешь, что все, что делаешь, пытаешься посвятить Ему, что всю свою жизнь предъявляешь Ему и «складываешь» у подножия Креста, то все складывается должным образом. И мне легко. Если бы мое служение заключалось лишь в решении бытовых и экономических проблем, в стройке, я бы под этим грузом давно рухнул. Я всегда понимал, что есть Тот, к Кому я обращусь и Он меня слышит.

Каждый раз понимаешь – строишь не ты, строит Бог.

Вот выхожу на амвон и говорю: «Братья и сестры, у нас крыша течет, давайте думать, как нам многотысячный проект закрыть…». И тут же подходит человек: а давайте я помогу. Я видел реальные чудеса. У нас нет средств, мы не можем продолжить работу. Открываем с прихожанами «кружку для пожертвований» и обнаруживаем ровно ту сумму, что необходима. Это уже привычные чудеса, они постоянно происходят, но каждый раз понимаешь – строишь не ты, строит Бог. Вообще, когда чувствую тяжесть, то говорю: «Господи, ради тебя все потерплю. Если эта стройка нужна Тебе, то построим».

– Да, но настоятель – это же не просто главный по храму, это начальник…

– Начальник – Бог, я тут – управляющий. Помните в Евангелии «кто хочет быть главным, пусть будет всем слугой»? Я вижу свое служение в священстве и настоятельстве.

Отец Антоний Лакирев часто в проповедях повторяет, что хороший христианин – тот, кто старается слышать, слушать и слушаться Христа. Когда понимаешь, ради чего несешь послушание, это вытаскивает тебя из вороха административных проблем и не позволяет превратиться в простого администратора.

Платформа, чтобы возвещать всем радость о Христе

Небольшой бревенчатый храм, что служил временным молитвенным центром прихода, разобрали по бревнышку. Пересобрали в соседнем поселке на время строительства новой церкви.

У храма Живоначальной Троицы разбили клумбы, поставили магазинчик церковной литературы, разместили большую детскую площадку. В будни сюда ходят гулять мамы, няни и бабушки с детьми из окрестных домов, по воскресеньям они же водят детей в воскресную школу.

Храм находится в самой развивающейся части города, вместимость у церкви по меркам Новой Москвы приличная – 1000 человек. Для Троицка это вполне оправдано.

– По всей стране тысячи разрушенных храмов, настоящие шедевры архитектуры. Вместо того, чтобы их восстанавливать, строим новые, быстровозводимые…

– Но храмы, которые требуют восстановления, находятся в Калужской, Тверской, Тульской и прочих областях. Стоят в опустевших селах, вокруг которых кроме московских дачников вообще никого нет. Востребованность этих храмов близка к нулю, но храм – это же центр притяжения людей, поэтому строительство храмов в шаговой доступности – ответ на запрос тех, кто хочет ходить в храм и молиться.

– То есть вы чувствуете, что религиозный запрос местного населения велик?

– Знаете, я не вижу смысла и возможности восстанавливать храмы там, где уже нет жителей. Зато я вижу, что большинство церквей сегодня строятся там, где они нужны… Другое дело, как мы, христиане, себя ведем, ради чего живем, и что нам в реальности открытия все большего числа новых храмов делать?

Раз есть такой храм, значит Господь дал нам всем задание и возможность говорить о том, что жизнь со Христом – это счастье.

– А что теперь с этим делать?

– Я в Церкви 27 лет. Многое пришлось пережить, переоценить. Были падения и взлеты. Был кризис, когда я писал прошение об отчислении из семинарии. А потом – встреча с монахами Данилова монастыря, где я окончательно осознал, что Христос – смысл всей моей жизни. Остальное, если оно не наполнено Им – красивый, но музей. Крепкие стены, многотонные колокола – антураж.

Я могу сидеть перед вами в странных, пусть и симпатичных одеждах девятнадцатого века, но без этого содержательного наполнения – я буду лишь актером театра. Кто-то создает храм-крепость, в которой можно отгородиться от лежащего во зле мира, я же пытаюсь жить по другому принципу.

Храм – это центр встречи человека с Богом, которая совершается в Евхаристии. Раз есть такой храм, значит Господь дал нам всем задание и возможность говорить о том, что жизнь со Христом – это счастье.

Протопресвитер Александр Шмеман писал, что нельзя быть верующим и не радоваться. Я считаю, что храм в Троицке – это платформа, отталкиваясь от которой, мы имеем возможность возвещать всем радость о Христе.

© Pravmir.Ru
Текст: Дарья Рощеня
Фото: Ефим Эрихман

Помочь Правмиру

<div style="border:1px solid #d3d3d3; padding:12px 15px;background-color:#F6F6F6; font-family:Verdana, sans-serif;">
 <a target="_blank" href="http://www.pravmir.ru" title="Православие и мир" style="float: right; display: block; border-bottom:0; padding-left: 10px; padding-bottom: 5px; text-decoration:none;" > <img border="0" src="http://www.pravmir.ru/wp-content/uploads/pravmir-static-files/pravmir-logo-get-code.png" alt="Православие и мир" title="Православие и мир" style="border:0" /> </a> <a target="_blank" href="http://www.pravmir.ru/creative/hram-v-naukograde/" style="text-decoration:none; border-bottom:0;"> <img style="float: left; margin:0 20px 10px 0; " src="http://www.pravmir.ru/wp-content/uploads/2017/10/img-23-1-168x112.jpg" alt="Храм в наукограде и привычные чудеса" /> </a> <p style="font-size:12px;">
<a target="_blank" href="http://www.pravmir.ru/creative/hram-v-naukograde/"><strong style="font-size:20px; font-weight:bold;">Храм в наукограде и привычные чудеса</strong></a></p>
<p style="font-size:12px;">
<a target="_blank" href="http://www.pravmir.ru/creative/hram-v-naukograde/">Дарья Рощеня</a></p>
<p style="font-size:12px;">
<a target="_blank" href="http://www.pravmir.ru/creative/hram-v-naukograde/">Как достроить храм, когда никакой надежды на это нет</a></p>
<div style="clear: both;">
</div>
</div>

Сегодня мы работаем благодаря вашей помощи – благодаря тем средствам, которые жертвуют наши дорогие читатели.

Помогите нам работать дальше!

Помочь

Пожертвования осуществляются через платёжный сервис CloudPayments.

Наверх

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Ваш комментарий (необязательно):

Отправить

LOS POEMAS DE UN ASTURIANO ASESINADO EN CATALUÑA

Constantino ÁLVAREZ Castrillón era un humilde emigrante a Cataluña asturiano de la aldea de Puente Vega y residente del Manto de Las Dueñas concejo Cudillero y primo de nuestro abuelo Pepe Castrillón, que consiguió establecerse, a su regreso de Cuba, en Barcelona poniendo un pequeño negocio.

Un día de julio de 1936 fue detenido en la Ramblas por milicianos del POUM por llevar corbata. Estuvo en la cárcel de Mataró, Lérida y Barcelona en un barco prisión. Donde lo tiraron por la borda atado de pies y manos unido a un lastre (para ahorrar munición). Debió de ser su muerte horrible. Su cuerpo no apareció. fue pasto de los peces.

Entretenía sus ocios carcelarios escribiendo poesías de carácter filosófico.

Sus cuartetas, algunas con faltas de ortografía y algo ripiosas, no le lograría a Constantino Álvarez ningún lugar preeminente en del Parnaso de nuestras letras, pero transparentan el alma sencilla de un probo ciudadano preocupado por la situación que vive el país.

No hay rencor ni acusaciones a sus carceleros o a los que no compartían ideas políticas de liberalismo de derechas, no era falangista.

Hasta el final de su encarcelamiento se mantuvo en la esperanza de ser liberado ya que confiesa no haber cometido otro crimen que el de llevar corbata.

Sus poesías — más de tres centenares en letra apretada y elegante—han llegado a nosotros gracias a un mozo de escuadra compasivo que las retuvo y luego entregó a los franquistas tras la liberación de Cataluña cuando entró la fuerza de Yague en la capital catalana.

He aquí uno de sus trabajos— el poemario principia en 1932 y termina cuatro años más tarde con la muerte violenta de su autor— que firma en la cárcel de Mataró en noviembre de 1936.

EL SOL EN LA CÁRCEL

Cuando falta la experiencia se confunde la prudencia

Con alguna tontería que suele servir de guía

A la pobre inteligencia

Le endurece el corazón

Esclavo de la pasión

Por desmedido egoísmo

Sin Dios amor y razón

Buscando comodidades

Nacen complicidades y los pueblos no se entiendes

Y se persiguen y venden

Disfrazando las verdades

En el propio proceder

Encuentra el hombre placer

Cuando nunca causó daños

Hasta soñando dormidos se concentran los sentidos

En las noches silenciosas y nos recuerdan muchas cosas

Y los daños cometidos

Todos los callan y ocultan y no pocos los disculpan

Con aguda precaución suplican

Todo el perdón

De las faltas que les culpan.

A partir del 18 de agosto cuando sube la última entrada a su diario poético, cesa la comunicación.

Constantino Álvarez el probo inmigrante asturiano, que no se metía en política, un hombre pacifico, que fue asesinado por llevar corbata e ir a misa, abre los brazos a la muerte en las tibias aguas mediterráneas del puerto de Barcelona.

Su sentencia de muerte había sido firmada por Luis Companys presidente de la Generalidad.

Ojalá que en España no vuelva a derramarse inútilmente sangre inocente como la suya ni sucumbamos a la debacle de los odios. Los descendientes de este pobre mártir por sus ideas no pedimos revancha ni vindicta. Más bien reflexión que es la mejor forma de que el dialogo no se convierta en monólogo

lunes, 16 de octubre de 2017

SE CONFIRMAN NUESTRAS SOSPECHAS SOBRE EL ACCIDENTE DEL EUROFIGHTER EN LOS LLANOS

FUE EL ACCIDENTE DEL EURO-FIGHTER DE ANTEAYER FRUTO DE UN ATAQUE INTENCIONADO?

Momento en que el capitán Borja Aybar pierde el control del EuroFighter que
pilota y se sale de la formación para acabar estrellándose cerca de la base aé-
rea de Los Llanos (Albacete)

Según fuentes preliminares de la investigación, mantenidas en secreto, el Eurofighter que se estrelló en la base aérea de Albacete tras participar en el desfile del 12 de octubre, recibió el ataque de una DEW (directed-energy weapon), o arma de energía dirigida portátil.

Se estima que el dispositivo de interferencia electrónica, sería de fabricación israelí, concretamente un prototipo evolucionado y miniaturizado basado en el Keren Barzel de Rafael Advanced Defense Systems, lo que evidenciaria un ataque sionista destinado a enturbiar el éxito del desfile militar del 12 de octubre y la gran festividad nacional española, enmedio del actual estado de guerra soterrada entre el régimen sionista israelí y el Reino de España, en el que se circunscribe la conspiración sionista-separatista catalana.

Los datos preliminares obtenidos de la caja negra de la aeronave, indicarían un apagón súbito de todos los sistemas electrónicos del Eurofighter, lo que explicaría también que el piloto no pudiera eyectarse y escapar del avión en caída libre.

Otro de los factores que confirmarían el uso de un dispositivo DEW portátil, sería que el ataque se realizara a baja altura, cuando la aeronave se aproximaba a la zona de aterrizaje. El arma de energía dirigida habría elegido de forma aleatoria a una de las 4 naves en formación.

Testigos de la zona han declarado a los investigadores militares que detectaron la presencia de un todoterreno negro en las inmediaciones de la base aérea de Los Llanos, que escapó a gran velocidad de la zona tras el accidente.

Dicho todoterreno fue visto posteriormente en la población de La Roda y se especula con que se estaría dirigiendo hacia una gran urbe como Madrid, donde sus ocupantes podrían tener un piso franco.

(Fuente: https://redadler.wordpress.com/)

domingo, 15 de octubre de 2017

Hoy fiesta de Sta Teresa convendría recordar a Francisco de Quevedo y la gran polémica que dividió a las dos Españas entre santiaguistas y teresianos. Y la pugna sigue. Santiago representaba la alcurnia de los hidalgos de sangre limpia. La andariega carmelita por su parte abandera el estandarte de los conversos. Cristianos viejos contra cristianos nuevos. Absurda controversia porque tanto Santiago como Teresa eran judíos. Las palabras como truenos de los Caballeros del Habito de la Cruz Colorada retumban contra el sayal descalzo de los que venían de la judería. Recomiendo a mis compatriotas la lectura de los libros del autor de los Sueños. Porque allí podemos encontrar una explicación a nuestra dicotomía a nuestra personalidad escindida. En parte llevaba razón cuando Francisco de Quevedo descubre en la psicología de la monja abulense inquieta arrobadiza y andariega (fue siempre muy exagerada y mujer muy lista) aspectos menos plausibles de lo que ven ella sus devotos incondicionales. Los que añoran al franquismo siguen soñando en el brazo incorrupto de la fundadora carmelita del cual el dictador, tambien judío de raza aunque no de nación, nunca se separaba. El tema se remonta bastante atrás al siglo de Oro y de ahí pudiera emanar la desazón de nuestro inquieto e inquietante pasado. Parece que los españoles caminan por la historia como si pisaran arenas movedizas. Ello forma parte del juego de la exaltación conversa que cuenta con historiadores incondicionales como Américo Castro refractario a tener en cuenta lo que Quevedo desvela en sus escritos.

QUEVEDO PASIÓN Y MUERTE

“VIVIMOS CON LA BARBA AL HOMBRO” escribía don Francisco de Quevedo el caballero de las espuelas de oro (así llamaba Casona) desde su mazmorra en el convento de San Marcos de León.

El delito cometido debió de ser grave de lesa majestad dicen que por una coplilla contra su Majestad otros autores señalan las veleidades políticas del escritor y las posibilidades de ser esculca de los franceses. La causa de su prendimiento una noche de diciembre de 1639 no ha podido ser esclarecida. Hay otras muchas lagunas en la personalidad enigmática y contradictoria del mejor y más diestro en el manejo de la lengua castellana de los escritores españoles. Gran parte de su ingente obra se perdió. Otra sigue inédita. ¿Era verdaderamente un echadizo de Richelieu al que por otra parte fustiga sin conmiseración? El espionaje fue una de sus muchas facetas. Urdió la conjura de Venecia y la policía del Dux quiso aprehenderlo. Se salvó por parlar italiano sin acento.

El señor de la Torre de Juan Abad era un gigante en un país de enanos.

Aquí la envidia y la mentira me tuvieron preso conviene recordar la quintilla de fray Luis de León, al salir del presidio de la Inquisición en Cuenca.

Quevedo conoció la amargura del calabozo en tres ocasiones. Las dos primeras por no hacer traición al duque de Osuna, y la tercera, por defender, como patrón de España al apóstol Santiago, ▬ fue larga y virulenta en el siglo XVII la controversia sobre el compatronato porque ahí las dos Españas entraron en juego y la polémica sigue aún, pues esto parece el cuento de nunca acabar ▬ en lugar del de Santa Teresa de Jesús, como pretendían los conversos. Santiaguistas contra teresianos.

Parece ser que él conocía el enigma de la santa andariega sus mentiras y camelos sus arrimos al dinero de los cristianos nuevos y los devaneos de esta santa tan arrobadiza que sublima el sexo haciendo creer a los inquisidores que había sido penetrada vaginalmente por el propio Jesucristo. Locura de amor. España es país de locos.

Aquellos que descubren satíricamente estas obsesiones son condenados al silencio, al escarnio a o a la horca.

Olivares muere el 22 de julio 1645 en Toro en plena crisis separatista con Portugal y Cataluña. Se había puesto al frente de un ejercito que iba contra Lisboa tras salir de su heredad de Loeches. El conde duque que admiraba a Quevedo y lo protegió acabó odiándole y es posible que una de las causas de ese odio fuera que creía que el autor de Los Sueños se entendía con los franceses que habían invadido Cataluña con un ejercito bajo cuerda. Durante sus días de presidio que minaron su agotada salud no pierde el humor:

“A modo de cachidiablos

me cercan tres cachirríos

Órbigo, Castro y Bernesga

Que son del Duero meninos” y eso que estaba ciego del ojo izquierdo tullido y cancerado con una herida abierta en la pierna.

De este tiempo son sus obras piadosas con místicos resabios donde demuestra sus conocimientos bíblicos su longanimidad y paciencia de nuevo Job.

El frío leonés inhóspito y salvaje que lo convierten en una de las ciudades más antipáticas de España, gente arisca con mal vino y que come mucho conejo “que vivo en este sepulcro ensayándome de muerto”.

Sin embargo, su consuelo son los libros y la amistad con los jesuitas. El padre Juan de Tarsis iba a ser su gran biógrafo y llega a suponer una virtud heroica en aquel hombre que le haría digno de los autores. Dicen que Quevedo resignado y paciente murió como un santo.

La literatura es para el preso además de consuelo una terapia, no un placebo. Quevedo era alto bien proporcionado de cuerpo de cintura para arriba, frente despejada, narices gruesas y corto de vista. Los pies los metía hacia dentro y cojeaba de ambos remos. En el retrato que hace dél Pacheco se nos muestra esa nariz sensual judaica y los mostachos de mosqueteros. Que no falte la cruz colorada al pecho como ostentación de su limpio linaje. ¿Era tambien de antecesores marranos? Muchas páginas de su obra así como su perfecto conocimiento del hebreo nos hacen sospechar que sí. ¿Entonces cómo es que se coloca del bando de los santiaguistas y brama contra los teresianitas el bando de los cristianos nuevos? Se encuentran muchas contradicciones y lagunas en la vida del escritor que aun no se han resuelto. El caso puede obedecer a sus múltiples complejos y trastornos de personalidad.

Velázquez lo pinta en 1628 cuando tenía 48 años quien le hizo un retrato más favorable; debió de existir amistad entre él y don Diego

“Retirado en la paz de estos desiertos

Con pocos pero doctos libros juntos

Vivo en conversación con los difuntos

Y escucho con mis ojos a los muertos

Si no siempre entendidos siempre abiertos

O enmiendan o fecundan mis asuntos

Y en músicos callados contrapuntos

Al sueño de la vida hablan despiertos

Las grandes almas que la muerte ausenta

De injuria de los años vengadora

Libra oh gran don José docta la imprenta

En fuga irrevocable huye la hora

Pero aquella el mejor calculo cuenta

Que en la lección y estudios nos mejora” de tan inmortal soneto los que vivimos una vida libresca donde el alma vence su trifulca eterna contra la carne.

El duque de Medinaceli se lo llevó a Cogolludo cuando fue excarcelado. Tenía 63 años el cuerpo le fallaba pero la cabeza le regía. Aquel otoño de 1643 publica Vida de Marco Bruto que plantea el interrogante eterno si es lícito asesinar o no al tirano. ¿Tu quoque filii mihi? (¿Tú tambien hijo mío eres de los que están en la conjura?)

Bruto asesinó a su padre Julio Cesar. Plantea la cuestión del tiranicidio. Quevedo recoge el guante del reto lanzado por El Padre Mariana dando lugar a una gran polémica entre los juristas de la escuela de Salamanca y determina que el que mata al opresor del pueblo no es culpable y lo exime de culpa en su libro De regis institutione data de 1599.

En la Torre de Juan Abad adonde llega en el otoño de 1644 se queja de la soledad que es la tortura del viejo no tener amigos. Se cartea con Francisco de Oviedo y con Sancho de Sandoval. “Sin apartarme de la chimenea me quemo y no me caliento”. El frío de la cárcel leonesa le penetró los huesos. Es trasladado al convento de los dominicos de Villanueva de los Infantes. Un criado gallego Diego de Lugo le roba cuanto tenía y se da a la fuga. Vienen los sobrinos a la cabecera del moribundo al husmo de la herencia. La noche del 30 de mayo el galeno le manda fumar una pipa y el pobre enfermo con el humo se intoxica. Pésimo remedio. El 25 de julio anota en una de sus cartas (Quevedo murió con la pluma en la mano como los grandes escritores periodistas) “Hoy fiesta de Santiago mi patrón y único de España se me abrió la postema del lado del corazón. Espero buen suceso” el día de la Magdalena llega la noticia de la muerte del valido Olivares su verdugo. Tercia este comentario despectivo: “Yo que estuve muerto en prisiones viví para ver el fin del hombre que me aherrojó… unos dicen que le hallaron sapos y culebras en el buche, otros encontraron cal y arena; yo creo que había de todo”.

El 8 de septiembre de 1645 moriría el genio, de una paroxismo, ▬ congestión cerebral▬, poco después de escribir una carta a su fautor Bernardo de Oviedo. Fue enterrado en la iglesia de san Andrés.

Vuelve el polvo al polvo que es polvo enamorado. Amor constante más allá de la muerte. Sus huesos se perdieron en una exhumación de la francesada “pues que de nieve están las cumbres llenas, la boca de los años saqueada, la vista enferma… salid a recibir la sepultura acariciad la tumba y monumento que morir viviendo es la última cordura” escribió los poemas cinerarios más sublimes de la lengua castellana. La vida tiene mucho de cruel y bastante de escatológico. Es un viaje a través de la mierda. Abrumador por lo pesimista el pensamiento quevedesco.

Alguien detrás del biombo, se carcajea de nuestros pasos; el ambiente de la comedia del mundo es delirante. “Médulas que han ardido gloriosamente”. Et ossa mea non conteretur, clamaba Ezequiel. No disperses, Señor, mis huesos.

The windmills of my mind. El Molino de su cerebro no paró el trajín durante sus 65 años de vida. “Mi corazón es reino el espanto”. Un clásico universal que retrató no sólo a la sociedad de su tiempo a golpe de sátira sino también la vida misma.

octubre de 2017

MARAVILLOSO ENCUENTRO EN LA FUENCISLA

MEDIO SIGLO DE SACERDOCIO DE LOS DEL 55

Una misa concelebrada por algunos de los seminaristas que fueron ordenados presbíteros en las Temporas de Pentecostés de 1967 marcó la efemérides jubilar de medio siglo de sacerdocio.

A la cual asistimos un grupo de compañeros de aula ingresados en el seminario conciliar de Segovia el primero de octubre de 1955.

Con ello tanto los ordenando como los que no fuimos llamados hemos querido en la Fuencisla mostrar a la Iglesia nuestra madre y maestra el agradecimiento y expresar la alegría que sentimos por estos años de vida que fueron una dádiva del Altísimo y así lo expresamos a los pies de la querida Virgen de la Fuencisla. Pronunció una emocionante homilía don José María López colaborador del Adelantado de Segovia y gran teólogo que habló de la humanidad de Cristo que es caridad y perdón.

Concelebraron con don José María López esta liturgia solemne nuestros condiscípulos Julio Alonso, Hipólito Prieto, Ángel San Vicente, Anastasio Montes.

Que fueron arropados en torno al altar del presbiterio por sus compañeros de terna: Antonio Valdivieso, Gaspar Herguedas, Jesús de Pablos, Ángel Serrano, Jaime Olmos, José Luis Tovar, Felipe Sanz, Gonzalo de Mercado "Nieva", y Antonio Parra entre otros.

Recordamos a nuestros difuntos, y, como fue la última promoción ordenada conforme al ritual romano antiguo por el obispo don Daniel Llorente de Federico que Dios haya ▬ y la más nutrida puesto que de ochenta aspirantes que entraron en el seminario alcanzaron el sacerdocio 25, a partir de ahí empezó la desbandada y la gran crisis vocacional▬ durante la ceremonia se cantaron los kyries de la misa de Ángeles, el sanctus y el agnus Dei en latín.

Fue para todos un día muy feliz a los pies de nuestra amada Virgen de la Fuencisla

Archivo del blog

viernes, 20 de octubre de 2017

LA IGLESIA RUSA ES JOVEN

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Ваш комментарий (необязательно):

lunes, 16 de octubre de 2017

SE CONFIRMAN NUESTRAS SOSPECHAS SOBRE EL ACCIDENTE DEL EUROFIGHTER EN LOS LLANOS

domingo, 15 de octubre de 2017

MARAVILLOSO ENCUENTRO EN LA FUENCISLA