¿SOY UN RETORCIDO?

 

Me siento desolado esta tarde porque una persona a la cual he querido y ayudado incluso escribí un panegírico acerca de un mamotreto por él escrito en plan de moralista y en la línea del Opus Dei tan católico, tan cruel.

Porque el tipo no sabe escribir (más le valiere dedicarse a otra cosa) sobre sus libros me dice que soy un retorcido o mejor un derrotado, a loser, un perdedor. Eso ya me lo dijo un neoyorquino una vez tomándome por comunista.

 Puede ser. Todos los que seguimos a al crucificado nos sentimos crucificados, pero en tal instancia me agarro al evangelio que dice que no odiéis a vuestros enemigos, amad a cuantos os persiguen y si uno te pide la capa dale el manto y si te pides que le acompañes un trecho ve con él veinte millas. Sin embargo esto me pone en guardia contra los que calificamos de amigos. Nuestras amistades son problemáticas y  con tales amigos no hacen falta enemigos.

Puede ser tu vecino de enfrente el que te hostiga o tu mismo hermano el que te apuñala por detrás. Puede que esto sea un signo de los tiempos o puro una advertencia de cómo están las relaciones humanas en España. ¿Vivimos tiempos próximos a la parusía? ¿Siempre fue así? 

La derechuza guarda la viña quieren seguir mandando. Lo hicieron con FRANCO con Felipe y ahora con Sánchez. Los que planteamos una oposición y vivimos desde la critica a tales planteamientos somos unos retorcidos. Dios me libre del agua mansa que de las bravas me encargo yo, decía mi abuela que en paz descanse. me siento defraudado y desolado. Vivo en medio de víboras y España es ahora un nido de víboras. No esperaba ese estacazo del que creía ser un hombre serio aunque envidioso tal vez porque yo siempre hice y escribí lo que me dio la gana

 ZELENSKY UND DER BRIEF AD ROMANOS

 

Wir sind in denen. Es ist heiß in Madrid und ich werde morgen 78 Jahre alt, es ist schon ein Alter und ich habe meinen Verwandten gebeten, einen Krug für diesen Sommer zu kaufen. Ich habe die Buchmesse angewidert verlassen. Dieselben Hunde mit identischen Halsbändern.

Derselbe Exhibitionismus der Mädchen, die Schriftstellerinnen werden wollen: La Rosa Montero, die Tochter von Yale, Pérez Reverte, die Schwertkämpferin. Bücher, die mehr Laster als Profit sind. Wie gesagt, sie wollen Virginia Wolf sein. Durch die Mimik ist die Literatur zum feminoiden Hinterzimmer geworden. Ein eigenes Zimmer.

Ich hoffe, dass die Nachahmer am Ende nicht mit mutigen Allüren in die eisigen Gewässer des Flusses Ouse springen, der durch York fließt. Jeden Tag töten sie einen.

Ein Uxorizid zur Frühstückszeit. Der Tod armer Frauen ist Teil unserer täglichen Version. Und Minuten des Ratsschweigens als Zeichen der Ablehnung. Ein verdammtes carpe diem. Dann Krokodilstränen.

 Angewidert nehme ich die Candanga und gehe nach Bierzo. Es gibt viel Gras im Obstgarten, die Apfelbäume stehen kurz vor dem Gießen. Die Kirschbäume haben bereits ihre Ladung abgegeben, aber es ist nicht die Zeit für Kirschen, wie meine bewunderte Teresa Roig sagte, eine Katalanin, die ich sehr liebte.

Es herrscht Krieg in der Ukraine und nachts kommen die Gesichter der toten ukrainischen und russischen Soldaten wie ein Albtraum.

Meine Empörung über diesen Krieg wurde von Herzschmerz begleitet.

Niemand will sehen, was passiert. Ich tue.

 Schlaflos öffne ich im Römerbrief im Morgengrauen den Paulusbrief, in dem dem jüdischen Nationalismus diese anti-evangelische Abgeschlossenheit vorgeworfen wird. Und da sind wir.

 Der Krieg in der Ukraine ist eine Bestätigung dieser Postulate. Flavio Josefo könnte die Nachricht mit der Apostille „De bello Judaico“ betiteln. erzählt die Geschichte des Kampfes und der Niederlage Israels gegen das Römische Reich.

Sagt der Apostel, der gegen die Globalisten des Sanhedrin von Soros hartnäckig und halsstarrig vorgeht: „Ist es so, dass Gott sein Volk verworfen hat? Nicht übrigens, dass ich ein Israelit aus der Abstammung Abrahams aus dem Stamm Benjamin bin“; Unmittelbar danach prangert er die Verfolgung an, der er durch die Anhänger von Baal ausgesetzt ist (die Globalisten, die sich in diesem Fall der Annahme des Gesetzes der Gnade widersetzen) und fördert die Verfolgung des Gekreuzigten, den sie beschuldigen, ein Betrüger und Fälscher zu sein.

Der Apostel macht jedoch eine Beobachtung: Das Neue Testament ist ein Ölzweigpfropfreis des Alten Testaments. Das Judentum lebte einundzwanzig Jahrhunderte lang in Symbiose mit dem Christentum. Wenn Sie den Stamm des alten Crecal fällen, werden beide Religionen zugrunde gehen.

 Paulus glaubt das nicht. Das Böse wird den Händen des Guten erliegen. „Lasst uns daher gemeinsam für den Frieden und für die gegenseitige Erbauung unseres Glaubens arbeiten“, warnt er in diesem Brief an die Römer. Er liegt nur einmal falsch.

 Pablo de Tarso glaubte, dass das zweite Kommen des Erlösers bevorstand, etwas, das nicht geschehen ist oder noch nicht geschehen ist. Oder wusste er vielleicht nicht, wie man die Zeit der göttlichen Chronologie berechnet, die sich von der der Menschen unterscheidet? Der heilige Paulus trug an seinem Handgelenk nicht die himmlische Perücke des Urhebers der Schöpfung.

 Auf jeden Fall würde ich Waldemar Zelensky empfehlen, die Zerstörung und den Tod, die er seinem Volk zufügt, zusammenzufassen, die Lehren des ersten Briefes zu überdenken und zu überdenken, was sein Aufruf an den Westen bedeutet, Waffen zu schicken, um Russen zusammen mit der Verfolgung zu töten Anhänger des Patriarchen Onofre.

Hier ist ein Jude, der den Haken, das Fohlen, den Eculeus und das Gitter von Neros Verfolgungen adoptiert. Das ist die reine Realität. Was die Aggression gegen Russland anbelangt, ist niemand unparteiisch und verzichtet darauf, das makabere Blutvergießen anzuprangern.

Der blutrünstige Biden will, dass sich Russen und Ukrainer gegenseitig umbringen, während Deutschland und Frankreich sich die Hände waschen.

Der Heidenapostel hat nicht geschwiegen und ist in diesem Brief ein Hellseher. Trotz der Perversionen einiger Juden wird Israel gerettet, sagt er uns

 ИЗ ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ

ПОТОМКИ ДОСТОЕВСКОГО

  Пасха, светлое Христово Воскресение, всегда занимала особое место в творчестве русских писателей. Ведь у дореволюционной России был свой идеал - Святая Русь...

Одним из них был Федор Михайлович Достоевский, творчество которого без преувеличения покорило весь мир.

Как сложилась судьба его потомков?

У писателя было четверо детей, двое из которых умерли в раннем детстве. Дожившая до глубокой старости дочь Достоевского Любовь осталась бездетной. Таким образом, все ныне живущие потомки писателя происходят от сына Достоевского, Федора Федоровича.

(На первом фото Дмитрий Андреевич Достоевский, правнук писателя Ф. М. Достоевского, на втором Алексей)

Дмитрий Андреевич Достоевский - правнук писателя, живет в Санкт-Петербурге. Он родился в 1945 г. Окончил его с хорошими оценками, но получить высшее образование не удалось, так как он решил «ворваться в самую гущу жизни» и «набрать как можно больше навыков и опыта». он был водителем трамвая, водителем алмазов, водителем такси, экскурсоводом. В 1990-е жил в Германии и занимался ремонтом электроники. В 2006 году он снялся в кино – сыграл эпическую роль в сериале «Секретная служба Его Величества». Сегодня Дмитрий Андреевич на пенсии, но иногда ездит на экскурсии по местам творчества Достоевского.

Алексей, сын Дмитрия Андреевича, окончил педагогический институт, но по специальности не работает. Вместо этого он стал капитаном Валаамского монастырского флота: служил на маленьком пароходе, принадлежавшем Валаамской обители и соединявшем остров с внешним миром. Работа в Санкт-Петербурге. Алексей тоже басист. Вместе с женой Натальей он играет в петербургском фольклорном ансамбле «Птичье море».

В 1990 году Алексей Достоевский, еще подростком, снялся в фильме «Пацаны». Правнук писателя исполнил роль Коли Красоткина.

У Алексея Дмитриевича и его супруги четверо детей: Анна, Вера, Мария и Федор (названные, разумеется, в честь знаменитого предка).

 ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЭТО ЧТО-ТО ВОЛШЕБНОЕ

Энтони Парра

  

Я дал тебе меч. Спасибо тебе за это, Господи. Слово и меч. Слова и мечи, и в этом усилии мы продолжаем lansquenetes слова, возвращаясь к Alma Mater. Ветры пророчества. Закапывать зерно. Завтра ты будешь Спайком. Ветер истории иногда ураган, иногда ветерок переворачивает страницу, вы их видите? В миске вы их кормите. Когда они уходят, ты возвращаешься. Они возносят крик в небо. Внуки фарисеев рвут на себе рубашки, рвут в клочья свои филактерии. Они провозглашают себя демократами и знаменосцами противоположности мнений, но судьба удерживает вас от того, чтобы наступить на мозоль. Вы говорите, что прибегаете к дисквалификации и оскорблениям, когда вас оскорбляют именно те, у кого отсутствует чувство юмора.

 Другие, потому что вы поете правду Лодочника и рассказываете ее утренней звезде, не заходя дальше самого Фраги, когда он запретил вам банить Гибралтар, они готовы вытащить нож. Или что угодно. Коварная и установленная. Волы-гоблины с тупыми глазами, более фальшивыми, чем динарии Иуды, которые служат, служат, чтобы покупать поля у Хасельдамы. Дон Тарарири, я видел вас, того, кто любит подходить к баскской и каталонской проблеме по-своему, того Дона Коммода с печальной фигурой и чье перо наизготовку окунает не в чернила, а в безумие, лучше было бы быть продавать книги в Мояно, потому что писательство не твое. Он думает, что он Шекспир или Диккенс, но он не Золя, Флобер, Сервантес или Паласио Вальдес. Это просто сестра Сен-Сюльпис. Corniveleto говорю и много дров для головы. Они называют его бродячим быком, и он кроткий. Его поражения опасны. Что он сказал? Сказал:

     - Он богохульствовал. Он сумасшедший. Почему? За защиту единства Испании.

- Я иду к своей.

- Они делают свое дело. А мы к своим.

- Они из искривленного происхождения. Плохая порода и еще хуже слизь. Они понимают друг друга с берберской закулисой, но своими боевыми танками опустошают Газу; Они передают сообщения кровожадным охранникам, платят за банкет каталонских вендетт в Кампана-де-Уэска, а ты, Верум, который всегда видел, как растет трава, тяни одеяло и принимай их в отставку, их ругательства слышны в Сан-Педро-Абанто, мимо Фуэнсисла.

- Где был венторро?

-        Прямо там. Где мы призвали Фрая Харро, когда были гуахесами, а после новенны мы пошли снимать квартиры и там нашли Тио Локо в его фартуке в зеленую полоску и с деревянным лицом. В том месте под виноградной лозой, что дает тень, мы «промокали» от удовольствия, наблюдая, как рыбки плавают в реке. Думаю, я был счастлив, если счастье существует в этом собачьем мире.

- Ну, была примета, которая меня очень развеселила: здесь лучше промокнуть, чем утонуть при тебе. А впереди прошла Эресма. Не то чтобы он нёс сильный ток, но его было достаточно, чтобы дать последнюю агуадилью, особенно в пьяном виде.

- Вам, ребята из Сеговии, очень нравится трагильо.

- Sanguis Christi inébriame. Кровь Христа. Laus tibi Deo Я не видел тебя месяц.

- А корпус?

- Это другая история. Корпус - это монастырь Клары, где произошло чудо Четырнадцатого. Там была синагога, и ризничий Сан-Факундо отправился туда, чтобы договориться с раввином и продать Христа за тридцать мараведи валюты форера.

-        Начать сначала. Мы в том же.

- Я знаю. Ну, а хозяина бросили в котел с кипящим маслом в насмешках и кощунственных шутках. При жарке это будет смех и некоторые из них замерли посреди своего смеха. Так как был Великий Четверг, то хотели произнести французский тост, но вдруг, к ужасу присутствующих, священная форма стала подниматься и подниматься к потолку, проделала дыру в своде и, пересекая небеса, башни, мосты и акведуки моего любимого города, это было вниз по Костанилья-де-лос-Десампарадос к монастырю Санта-Крус. В келье причащался послушник-доминиканец. Хозяин покоился на губах умирающего и служил ему как viaticum, и служил ему так хорошо, что через несколько дней этот смертельно больной пациент, как роза, писал по-латыни и составлял силлогизмы.

- Не приходи ко мне с мавританскими историями, Верумтамен. Монастырь Санта-Крус был тем же монастырем, настоятелем которого был Торквемада. Они должны его сжечь.

- У него очень красивый алтарь, и там построили частный университет. Села был подставным лицом, но деньги принадлежали мафии. Тот самый, который превращает наши старые базилики в ночные клубы, монастыри в студенческие городки и мостит берег с криком «Я вас выкуплю» и с хорошим деловым менталитетом. Хесус Хиль снова едет. У uxamense есть много эмуляторов, так называли жителей Бурго-де-Осма в средние века и где, как и в Эрвасе, было больше всего евреев.

- В таком случае празднество Каторсена - чудо коварного ризничьего и хозяина

CHETYRNADTSAT' ETO CHTO-TO VOLSHEBNOYe

Entoni Parra

  

YA dal tebe mech. Spasibo tebe za eto, Gospodi. Slovo i mech. Slova i mechi, i v etom usilii my prodolzhayem lansquenetes slova, vozvrashchayas' k Alma Mater. Vetry prorochestva. Zakapyvat' zerno. Zavtra ty budesh' Spaykom. Veter istorii inogda uragan, inogda veterok perevorachivayet stranitsu, vy ikh vidite? V miske vy ikh kormite. Kogda oni ukhodyat, ty vozvrashchayesh'sya. Oni voznosyat krik v nebo. Vnuki fariseyev rvut na sebe rubashki, rvut v kloch'ya svoi filakterii. Oni provozglashayut sebya demokratami i znamenostsami protivopolozhnosti mneniy, no sud'ba uderzhivayet vas ot togo, chtoby nastupit' na mozol'. Vy govorite, chto pribegayete k diskvalifikatsii i oskorbleniyam, kogda vas oskorblyayut imenno te, u kogo otsutstvuyet chuvstvo yumora.

 Drugiye, potomu chto vy poyete pravdu Lodochnika i rasskazyvayete yeye utrenney zvezde, ne zakhodya dal'she samogo Fragi, kogda on zapretil vam banit' Gibraltar, oni gotovy vytashchit' nozh. Ili chto ugodno. Kovarnaya i ustanovlennaya. Voly-gobliny s tupymi glazami, boleye fal'shivymi, chem dinarii Iudy, kotoryye sluzhat, sluzhat, chtoby pokupat' polya u Khasel'damy. Don Tarariri, ya videl vas, togo, kto lyubit podkhodit' k baskskoy i katalonskoy probleme po-svoyemu, togo Dona Kommoda s pechal'noy figuroy i ch'ye pero naizgotovku okunayet ne v chernila, a v bezumiye, luchshe bylo by byt' prodavat' knigi v Moyano, potomu chto pisatel'stvo ne tvoye. On dumayet, chto on Shekspir ili Dikkens, no on ne Zolya, Flober, Servantes ili Palasio Val'des. Eto prosto sestra Sen-Syul'pis. Corniveleto govoryu i mnogo drov dlya golovy. Oni nazyvayut yego brodyachim bykom, i on krotkiy. Yego porazheniya opasny. Chto on skazal? Skazal:

     - On bogokhul'stvoval. On sumasshedshiy. Pochemu? Za zashchitu yedinstva Ispanii.

- YA idu k svoyey.

- Oni delayut svoye delo. A my k svoim.

- Oni iz iskrivlennogo proiskhozhdeniya. Plokhaya poroda i yeshche khuzhe sliz'. Oni ponimayut drug druga s berberskoy zakulisoy, no svoimi boyevymi tankami opustoshayut Gazu; Oni peredayut soobshcheniya krovozhadnym okhrannikam, platyat za banket katalonskikh vendett v Kampana-de-Ueska, a ty, Verum, kotoryy vsegda videl, kak rastet trava, tyani odeyalo i prinimay ikh v otstavku, ikh rugatel'stva slyshny v San-Pedro-Abanto, mimo Fuensisla.

- Gde byl ventorro?

-        Pryamo tam. Gde my prizvali Fraya Kharro, kogda byli guakhesami, a posle novenny my poshli snimat' kvartiry i tam nashli Tio Loko v yego fartuke v zelenuyu polosku i s derevyannym litsom. V tom meste pod vinogradnoy lozoy, chto dayet ten', my «promokali» ot udovol'stviya, nablyudaya, kak rybki plavayut v reke. Dumayu, ya byl schastliv, yesli schast'ye sushchestvuyet v etom sobach'yem mire.

- Nu, byla primeta, kotoraya menya ochen' razveselila: zdes' luchshe promoknut', chem utonut' pri tebe. A vperedi proshla Eresma. Ne to chtoby on nos sil'nyy tok, no yego bylo dostatochno, chtoby dat' poslednyuyu aguadil'yu, osobenno v p'yanom vide.

- Vam, rebyata iz Segovii, ochen' nravitsya tragil'o.

- Sanguis Christi inébriame. Krov' Khrista. Laus tibi Deo YA ne videl tebya mesyats.

- A korpus?

- Eto drugaya istoriya. Korpus - eto monastyr' Klary, gde proizoshlo chudo Chetyrnadtsatogo. Tam byla sinagoga, i riznichiy San-Fakundo otpravilsya tuda, chtoby dogovorit'sya s ravvinom i prodat' Khrista za tridtsat' maravedi valyuty forera.

-        Nachat' snachala. My v tom zhe.

- YA znayu. Nu, a khozyaina brosili v kotel s kipyashchim maslom v nasmeshkakh i koshchunstvennykh shutkakh. Pri zharke eto budet smekh i nekotoryye iz nikh zamerli posredi svoyego smekha. Tak kak byl Velikiy Chetverg, to khoteli proiznesti frantsuzskiy tost, no vdrug, k uzhasu prisutstvuyushchikh, svyashchennaya forma stala podnimat'sya i podnimat'sya k potolku, prodelala dyru v svode i, peresekaya nebesa, bashni, mosty i akveduki moyego lyubimogo goroda, eto bylo vniz po Kostanil'ya-de-los-Desamparados k monastyryu Santa-Krus. V kel'ye prichashchalsya poslushnik-dominikanets. Khozyain pokoilsya na gubakh umirayushchego i sluzhil yemu kak viaticum, i sluzhil yemu tak khorosho, chto cherez neskol'ko dney etot smertel'no bol'noy patsiyent, kak roza, pisal po-latyni i sostavlyal sillogizmy.

- Ne prikhodi ko mne s mavritanskimi istoriyami, Verumtamen. Monastyr' Santa-Krus byl tem zhe monastyrem, nastoyatelem kotorogo byl Torkvemada. Oni dolzhny yego szhech'.

- U nego ochen' krasivyy altar', i tam postroili chastnyy universitet. Sela byl podstavnym litsom, no den'gi prinadlezhali mafii. Tot samyy, kotoryy prevrashchayet nashi staryye baziliki v nochnyye kluby, monastyri v studencheskiye gorodki i mostit bereg s krikom «YA vas vykuplyu» i s khoroshim delovym mentalitetom. Khesus Khil' snova yedet. U uxamense yest' mnogo emulyatorov, tak nazyvali zhiteley Burgo-de-Osma v sredniye veka i gde, kak i v Ervase, bylo bol'she vsego yevreyev.

- V takom sluchaye prazdnestvo Katorsena - chudo kovarnogo riznich'yego i khozyaina

Mostrar más

Más información sobre este texto de origenPara obtener más información sobre la traducción, se necesita el texto de origen

Enviar comentarios

Paneles laterales

Historial

Guardado

Contribuir

Límite de 5.000 caracteres. Utiliza las flechas para seguir traduciendo.

 AT THE FEAST OF ERASMUS DIDIMO OR TWIN EXORCIST, PEDRO AND MARCELINO OBISPO. TODAY PARTY OF THE EXORCISTS

Saint Erasmus called the twin, Marcellin and Peter in the persecution of Diocletian

 

June 2 celebrates the church three significant martyrs. They testified to Xto by refusing to offer incense to idols. A whole paradigm today when Putin's soldiers die to win the war against the infernal powers that undermine the Western church and sow confusion and schism in the Eastern one. It is the festival of exorcists, not those of Father Fortea and other heretics of the new stigma, but a brave man who cast demons out. He administered the spells of baptism and Satan fled with his tail between his legs. Today the father of lies reigns above all in the media. Arredro, go, is a phrase that I postulate for many of my demonized colleagues protervos, mendacious, greedy and venal and lustful. Unfortunately they speak for COPE. And he reigns among the bishops and cardinals of the curia, but his deleterious action will not be able to capsize the nave of the church. The three were imprisoned by a judge named Sereno. Erasmus the bishop in front of them refused to apostatize from the faith. His bodies were doused in molten lead and boiling oil. They miraculously emerged from the torture unscathed and withstood the pain of the incandescent robe applied by Diocletian's henchmen in the year 303. In the end they were beheaded after patiently enduring the torture. Thus they received the crown of martyrdom. Today they are an example for the men and women of our times. let us persevere in faith.

The gospel of the mass. Luke announces to us what will happen: in the last days, glossing the words of the Savior: “When you hear about wars, seditions and pandemics, do not be scared. It is necessary for this to happen, but the end will not yet come. I will rise up people against other people. The kingdoms will go to war with each other. There will be earthquakes in some places, famines, plagues, heartaches and signs in the sky. Before all this, they will lay hands on you and persecute you, handing you over to the synagogues and they will persecute you and you will appear before the magistrates and rulers, suffering prison sentences in my name. But do not worry about why you will answer to kings. For I will give you a mouth and wisdom that your adversaries will not be able to resist and contradict. And you will be betrayed by your parents and brothers and your friends will betray you, they will kill some of you and you will be hated by all because of my name. Yet not a hair of your heads will perish. The world will pass away, but my words will not pass away.

 

LA CASPA BLANCA DEL PAPA

 

Antonio Parra

La rosa de oro se titulaba un hermoso cuento de Clarín, místico misterioso sobre esa veneración como a dios con que los españoles genuflexos idolatramos al obispo de Roma al que no se le besa la mano sino el pie y de cuya presencia acatamiento hay que salir s reculas sin dar media vuelta pues perderle la cara a Su Santidad sería irreverencia, algo que arranca de los emperadores romanos que tenían culto motu propio [pontífice o puente entre el cielo y la tierra; papa vicario de Cristo, etc, y hoy los norteamericanos que lo copian todo intentan convertir a Bush en efigie de la deidad pontífice supremo de una religión laica al grito monetario del in God we trust].

 El autor asturiano se refería a León XIII un anciano conde italiano que se dejaba fotografiar fumando o tomando rapé y quedan algunos documentos gráficos en los que aparece rodando en su carroza abanicado por un fámulo con el flavello. Creo que Clarín el cual siempre fue católico pero que no se resiste a analizar con fisga y un poco sentido del humor las cosas de la vanidad humana termina su cuento con una frase “también los papas son mortales”.

 Pedro Antonio de Alarcón, de la misma manera, tuvo una entrevista de media hora con Pío IX el papa del Syllabus y la proclamación del Dogma de la Inmaculada Concepción, el que fue expulsado de los estados pontificios, tan calumniado por los liberales y cuya efigie era utilizada como tiro al blanco y a la carcundia por los plumillas que escribían en publicaciones libertarias o anticlericales como el “Padre Cobos” o “Fray Candil”, de la misma forma que por estos días ha circulado la caricatura del pobre Benedicto XIII con parche y todo bajo la mitra como si fuera pirata y al que los islámicos fundamentalistas quemaban en efigie. Alarcón con suma ternura repara en que aquel anciano al que besó el pie de rodillas tenía el pelo blanco y no demasiado limpio.

 “Por detrás sus guedejas ludían con el alzacuello de la sotana y dejaban una siembra de caspa” (cito a ciegas este texto que aparece en la obra “De Madrid a Nápoles”) y hace la misma observación coincidiendo con Clarín el granadino: también los papas tienen sus flaquezas. Suprema ternura la que se desprende de estos comentarios que lejos de menguar nuestra fe la incrementan. Estamos hechos todos de los mismos mimbres. La idea del cesarismo que convertía a los sucesores de Pedro en deidades no deja de ser más que una bella metáfora. Bajo la tiara y el peso de la púrpura son hombres.  Y se equivocan como todo hijo de vecino cuando no hablan desde el trono. Como católico creo que en la primacía de la sede apostólica, pero hay papas que me gustan más que otros. En la larga historia de la SRI los hay para todos los grados. A San Ignacio no le gustaba nada el papa Caraffa, pongamos por caso de la misma manera que a mí y a alguno de mis amigos curas no les gustaba Wojtyla al que hicieron sus alabanzas con la boca pequeña y con miedo a caer en algún renuncio.

 Caveats que no oculté yo en su día que no tengo la ciencia infusa ni hablo ex cátedra y me valieron no pocos anatemas. Será que no entiendo al Espíritu Santo y sus misteriosos caminos pero cartas son cartas. Y hay papas con caspa y hay papas que ostentan una limpia y hermosa cabellera como el actual. Ratzinger tan vapuleado e incomprendido por el gran poder de las fuerzas oscuras todo lo contrario. Este alemán escritor eximio que conoce los misterios de la alta teología y es posible que con su pontificado mesiánico ponga derecho lo que en ella anda del revés, desde Lutero aquel fraile alemán que tanto daño hizo a la Iglesia con su soberbia de eclesiástico y allane los caminos del Señor que son los de la Fe, la Caridad y la Esperanza en Xto. Sus detractores claro está no comprenden la locura de la cruz que es una fuerza para afrontar las contradicciones sufrimientos escarnios contumelias difamaciones indirectas rechiflas injurias amenazas azotes cárceles destierros.

¡Benedicto XIII qué bien ha leído a san Pablo! Ahora afronta el viaje más difícil de todo su pontificado: la visita de paz a Constantinopla que fue la cuna de la Iglesia constantiniana tal y conforme la conocemos en su versión exterior (episcopado, rangos, jerarquías, pandectas, cánones, liturgia, venerandas tradiciones y también anatemas herejías disensiones disparidades de criterio algunos errores e intolerancias) e interior como fue el dogma trinitario definido por Atanasio para desbancar a Arrio, el monacato y el culto a la Virgen María que irradió de una ciudad turca que se llama Efeso y donde primeramente estuvo instalado el templo de Afrodita. Existe una leyenda al respecto. Cuando los jenízaros del sultán irrumpieron en el templo de Santa Sofía (dedicado a la Madre de Dios) un diácono entonaba las letanías. La misa se interrumpió con los celebrantes pasados a cuchillo.

 Era el año 1453. Pero aquella eucaristía suprimida de mala manera se reanudaría un día y que todos, verdugos y víctimas, bajo el manto de la Theotokos, se reconciliarían y suplicarían el auxilio y el perdón adorando al Dios Único. Esa profecía se ha cumplido a medias puesto que los turcos, cosa que les honra, respetaron los mosaicos que adornan los frescos de la cúpula y siendo musulmanes y por tanto iconoclastas enemigos de la antropomórfica, una aberración para ellos representar a Dios en forma de hombre, pero gracias a su misericordia en mi sitio de trabajo yo tengo esa estampa del Salvador griego como la que se ostenta triunfal en la bóveda de Santa Sofía. Misericordia y perdón y reconciliación ese vuelve a ser el signo de este encuentro del papa Ratzinger con los hermanos ortodoxos y con los hermanos mahometanos.

 Al menos yo quiero entenderlo así de la misma forma que otros muchos cristianos. Los pecados de los hombres no son obstáculos ni trabas a la economía de la Redención proyectada desde el Santo Leño para una humanidad afligida y convulsa que sigue caminando por la historia. Todo tenemos que ceder un poco para encontrar ese vértice, ese punto de apoyo que nos une más allá del ángulo que nos separa. ¿Será posible?

 Hontanar fue Bizancio del monacato y de la tebaida de Anatolia porque aquellos greco turcos asumieron el mandato evangelio de la renuncia total al pie de la letra y trataron de buscar a Jesucristo en las soledades del desierto en aquellas grutas espectrales que yo he visitado en busca y procura de las enseñanzas del monje Macario. Si un ojo tuyo te escandaliza arrancatelo y si una mano, córtatela. Macario el venerable se la cortó con un hacha de dos filos. Lean a Tolstoi.

Ex oriente lux. Esto traducido libremente quiere decir que siempre amanece por Levante. El buen Benedicto, tan denostado y calumniado, va a visitar el trono de san Basilio y del Crisóstomo. Boca de oro, cabellos blancos y en algunas hombreras incluso las de las testas coronadas una siembra de caspa que representa horrores y errores antiguos anatemas y excomuniones. Uno tiene que traer a colación el cisma de Miguel Cerulario. El complicado mundo de los Paleólogos. O los atropellos de las cruzadas. Es un milagro que los ortodoxos tan celosos en la guarda de la tradición hayan preservado el depósito de la fe con tanto esmero y ello a pesar de las intolerancias y pecados humanos o las disputas de jurisdicción. Y a pesar de haber estado sometidos a la férula del imperio otomano del que todo habrá que decirlo fue tolerante a ratos con los seguidores del Crucificado. La iglesia de Roma que atraviesa la peor crisis desde antes de la invasión de los bárbaros a causa del consumismo, la desorientación, el neopaganismo neoliberal, el sectarismo, las conferencias episcopales, los nacionalismos y ponga usted todos los ismos que le quepan en esta visita apostólica al Fanar de Estambul quiere encontrarse a sí misma en este beso de paz al otro Vicario de Cristo el patriarca Bartolomé I entronizado en 1999. Pedro y Andrés la cruz latina y el aspa griega se abrazan en este encuentro. Al tiempo que tratarán de hacer extensible el ósculo de reconciliación a la Media Luna y al Menorah Bendito. Que se borren los prejuicios y estigmas del pasado que hicieron correr tanta sangre entre las tres religiones monoteístas.

 En nombre de un mismo Dios nos estuvimos matando ¿Es posible aun la utopía? Veremos a ver. Uno acaricia los wishful thinkings y cree hacederos los milagros. San Andrés la nieve en los pies decimos por mi tierra. Ya muestran algunos cordales de la sierra guadarrameña el blanco solideo de la nieve en las nevadas cumbres. No es la caspa blanca del Papa sino el maná eucarístico, el alba de blandura de las almas purificadas. Es la fiesta que cierra el ciclo del calendario litúrgico antes del Adviento.

 Por eso se le brindan al santo apóstol hermano de Cefas y pescador como él tantos refranes. Por San Andrés el vino nuevo en los odres añejo es. Y en alguna taberna escuché decir en mi infancia: por San Andrés ya al vino no le preguntes de cuándo es. Noviembre bendito mes que empieza por los Santos y termina por San Andrés. Bendito mes Bendita eucaristía. Y comunión de la palabra de vida del perdón y la reconciliación que nutre el dialogo de civilizaciones, el encuentro entre vecinos enfrentados. Benedicto XIII muy probablemente alentado por alguno de los Siete Dones que spiritus ubi vult spirat-decimos- quiere proponer un programa que aniquile, arduo empeño, las guerras de religión. Quiere confundir y derrocar a Belial y a la Potestad de las tinieblas a los Warmongers diseñando una hoja de ruta para la paz.

 El Islam no lo dudo es también una religión de paz pero a la vista de su empeño en mantener ciertas enraizadas costumbres que chocan cuando no irritan en Europa como la contumacia en mantener tapadas a sus mujeres no lo parece. Y allá do fueredes haz lo que vieredes. When in Rome do what the romans do (cuando peregrines a Roma haz lo que hacen los romanos).

 Por otro lado encuentro disculpable y hasta saludable el hecho de que las moras quieran mantener su toca medieval y se vistan pudorosamente algo que debieran aprender las europeas que se dicen cristianas y exhiben rotundas las curvas y desnudeces de su cuerpo atentando contra las reglas del recato y del pudor digo yo que si a muchas españolas no les habrá tentado la serpiente o picado el bicho y se han vuelto tan agresivas las feministas como intolerantes son esos de Alcaida que pretenden quemar el planeta Corán en mano. Todo es cuestión de modas, pero de gustibus non disputandum est. Por mí como si quieren ir las tetas al aire el tete y lo otro inducidas por este destape furioso del hedonismo que nos cerca por todas las partes pero que luego no se quejen si las violan. La provocación es una forma de violencia comentan los juristas y si no hay ocasión al pecado se le cierra la puerta, añaden los moralistas. Tanto el destape occidental como el recato oriental son dos formas de reivindicación autoritaria contra el machismo

-Pero qué dice usted don Verumtamen alma de cántaro. Eso ya no es pecado.

-Digo lo que me enseñó mi güela: el hombre es yesca, la mujer estopa viene el diablo y sopla. Entienda a los musulmanes. El recato me parece más atractivo y femenil que el descoco.

-Será porque tiene algo de moro.

-Como la mayor parte de los españoles. Bastante. Bastante.

-Por algún lado habrá que empezar el dialogo de civilizaciones.

-Le veo muy pro ZP últimamente.

-A lo mejor es que tiene razón. Este encuentro del día de San Andrés entre las dos cabezas visibles de la Iglesia Estamental sigue las pautas de ese talante del que hablaba el Presi y del que tanto nos cachondeábamos.

-El Espíritu sopla donde quiere.

-Bueno. Vamos a ver. No lancemos las campanas al vuelo. Lo que sea que retiña y el gozo que suene.

-Pues me parece de perlas.

 

27 de noviembre de 2006

 

28 DE MAYO DE 1452 SE CUMPLEN 570 AÑOS DE LA CAIDA DE BIZANCIO

 

28 DE MAYO DE 1452 SE CUMPLEN 570 AÑOS DE LA CAIDA DE BIZANCIO

 “Lo principal que está pasando hoy en el país es la elección del camino”

Ni un solo documental en los últimos tiempos puede presumir de tanta resonancia como la creación de "La caída de un imperio. Una lección bizantina" del Archimandrita Tikhon. Alguien aprendió muchas cosas nuevas y sacó conclusiones de la historia de Bizancio para su vida actual. Alguien incluso cuestionó el derecho del padre Tikhon a "enseñar" desde la pantalla. Pero prácticamente no hubo personas indiferentes, aquellas que bostezaron y miraron para un lado a lo largo de toda la "Lección...". Invitamos al autor de la película a hablar dentro de los muros de Izvestia.

O. Tikhon: Gracias por su interés. Hace veinte años, filmé una película sobre los ancianos del Monasterio de las Cuevas de Pskov en VHS amateur. Cuando murieron los últimos ancianos que fueron capturados en esta película, lo consideré posible para su director general de la Compañía de Radio y Televisión Estatal de toda Rusia, Oleg Borisovich Dobrodeev, y decidimos que se podía hacer una película para televisión a partir de esto. Y la "Lección bizantina" se hizo durante un año y medio. Hace un año y medio que vine por primera vez a Constantinopla y quedé completamente impactado por su grandeza. Viajamos entonces con el padre Andrey Kuraev. Entonces llamé a este viaje para mí "Peregrinación a Bizancio. ¿Viaje al futuro?". Así es, con un signo de interrogación. Al llegar a Moscú, viví en Bizancio durante un año y medio, leí todo lo que logré encontrar en ruso. Luego escribí el guión. Mostró Oleg Dobrodeev, su adjunto Sergei Shumakov. Saida Medvedeva, productora y excelente directora, aprovechó para traducir el material en la pantalla.

En cuanto a la "Lección bizantina", no llamaría a la película en sí algo sobresaliente. Pero su discusión fue más que interesante para mí. Los amigos me dijeron que en los mercados, en los autobuses, en el metro hablan de Bizancio. Saida fue a la peluquería y desde allí me llamó encantada: las mujeres hablan de Vasily II, de los Palaiologoi...

Entre todas las reseñas, una de las mejores es sin duda la reseña de Elena Yampolskaya en su periódico. También fue un gran apoyo para mí, en términos de profundidad de comprensión. Sí, y solo apoyo, porque hubo muchas publicaciones negativas.

Vladimir Mamontov, editor en jefe: Los principales politólogos vinieron a nuestra oficina el otro día. La conversación giró hacia su película. Hubo algunas discusiones sobre si la película en DVD sería un éxito financiero. Uno dijo: sí, Bizancio, a quién le interesará. El otro dice: no, no, todo Gorbushka se llenará con esto. Mis compañeros periodistas de otras publicaciones dicen: no escribiremos sobre esto, nuestro lector no entenderá esto. Pero su lector son solo aquellos de los que hablaste: personas de minibuses. El trabajo resultó ser amplio. ¿Por qué estaba tan interesada? Porque obviamente hay algunos agujeros en la historia. En todo caso, la película dejó en claro que todavía hay mucho espacio para explorar.

O. Tikhon: Cuando incluso una persona educada descubre inesperadamente que Bizancio fue el centro espiritual, cultural y político del mundo durante mucho tiempo, y que Europa occidental fue un remanso en relación con él, esto causa un verdadero impacto. En Constantinopla, una metrópoli de medio millón de habitantes con amplias avenidas y edificios de varios pisos con ascensores hidráulicos, desde el siglo IV había suministro de agua y alcantarillado. Mientras París y otras capitales europeas hasta el siglo X, no superaban los 20 mil habitantes. Y el principal invento higiénico de Occidente son los zapatos de suela alta para no ahogarse en el barro. No hablo de educación, de medicina, de la "esfera social" inusualmente desarrollada en Bizancio -refugios para huérfanos, discapacitados, ancianos... Cuando la gente se entera de esto, muchos los rechazan: "Esto no puede ser, no nos enseñaron esto".

Pero lo más interesante para mí fue la reacción extremadamente agresiva de algunos historiadores eminentes. Yuri Afanasiev, por ejemplo, comienza su entrevista en The New Times con las palabras "película muy, muy desagradable". Y luego dice cosas que son más que extrañas de escuchar de labios de un científico: como si Bizancio "fuera un producto de la cultura occidental". Creo que es imposible que Yuri Afanasiev no conociera las obras fundamentales de Sergei Sergeevich Averintsev, quien demostró que los orígenes de la cultura bizantina se encuentran en la literatura griega antigua y la literatura del Medio Oriente. No se menciona la cultura occidental. O Afanasiev dice en el mismo lugar: "Como si desde el principio Bizancio fuera la ortodoxia". Pero, ¿qué pasa con Bizancio desde el principio?

El profesor de la Universidad Estatal de Moscú, Sergei Ivanov, presentado en los medios como un destacado bizantólogo ruso, dice en el mismo New Times, en Ekho Moskvy, en Radio Liberty: no había "oligarcas" ni "fondos de estabilización" en Bizancio.

Averigüémoslo. La palabra "oligarquía" en griego significa "gobierno de unos pocos". Nuestros oligarcas de los años 90 son los hermanos menores de los oligarcas bizantinos, que entonces se llamaban "dinats", fuertes. Estas eran personas de diferentes clases que aprovecharon la oportunidad para enriquecerse rápida y fabulosamente, pero reclamaron no solo riqueza, sino también poder en el país e influencia en el emperador. La ley no fue escrita para ellos. Fue con ellos que Vasily II luchó con éxito. Los de los dinats que fueron más sabios

"Главное, что происходит сегодня в стране, - это выбор пути"

Ни один документальный фильм за последнее время не может похвастаться таким резонансом, какой выпал на долю творения архимандрита Тихона "Гибель империи. Византийский урок". Кто-то узнал много нового и сделал из истории Византии выводы для своей нынешней жизни. Кто-то вообще поставил под сомнение право отца Тихона "учительствовать" с экрана. Но равнодушных, таких, кто на протяжении всего "Урока..." зевал и поглядывал в сторону, практически не обнаружилось. Мы пригласили автора фильма к разговору в стенах "Известий".

О. Тихон: Спасибо за интерес. Двадцать лет назад я снял фильм о старцах Псково-Печерского монастыря на любительскую VHS. Когда умерли последние старцы, которые были запечатлены на этой пленке, я счел возможным ее гендиректору ВГТРК Олегу Борисовичу Добродееву, и мы решили, что из этого можно сделать телефильм. А "Византийский урок" делался полтора года. Именно полтора года назад я впервые попал в Константинополь и был совершенно потрясен его величием. Мы путешествовали тогда с отцом Андреем Кураевым. Потом я назвал эту поездку для себя "Паломничество в Византию. Путешествие в будущее?". Именно так, с вопросительным знаком. Приехав в Москву, я просто полтора года жил Византией, прочел все, что удалось найти на русском языке. Потом написал сценарий. Показал Олегу Добродееву, его заместителю Сергею Шумакову. Воплотить материал на экране взялась Саида Медведева, продюсер и прекрасный режиссер.

Что касается "Византийского урока", сам фильм я бы не назвал чем-то выдающимся. А вот его обсуждение было для меня более чем интересным. Мне передавали знакомые, что на рынках, в автобусах, в метро говорят о Византии. Саида пошла в парикмахерскую и позвонила мне оттуда с восторгом: женщины говорят о Василии II, о Палеологах...

Среди всех отзывов одним из лучших является, несомненно, рецензия Елены Ямпольской в вашей газете. Это была для меня и огромная поддержка - в смысле глубины понимания. Да и просто поддержка, потому что негативных публикаций было очень много.

Владимир Мамонтов, главный редактор: На днях к нам в редакцию приходили ведущие политологи. Разговор зашел о вашем фильме. Стали спорить, будет ли у фильма на DVD финансовый успех. Один сказал: да ну, Византия, кому это будет интересно. Другой говорит: нет-нет, этим будет завалена вся "Горбушка". Мои коллеги -журналисты из других изданий говорят: мы об этом писать не будем, наш читатель этого не поймет. А ведь их читатель - это как раз те, о ком вы говорили: люди из маршруток. Широкозахватная получилась работа. Почему ею так заинтересовались? Потому что явно существуют некие дыры в истории. Во всяком случае, фильм дал понять, что есть еще масса пространства для изучения.

О. Тихон: Когда даже образованный человек неожиданно для себя узнает, что Византия долгое время была духовным, культурным и политическим центром мира, а Западная Европа была захолустьем по отношению к ней, это вызывает настоящий шок. В Константинополе - полумиллионном мегаполисе с широкими проспектами и многоэтажными домами с гидравлическими лифтами - с IV века были водопровод, канализация. В то время как Париж и другие европейские столицы до X века насчитывали не более 20 тысяч жителей. А основное гигиеническое изобретение Запада - башмаки на высокой подошве, чтобы в грязи не утонуть. Не говорю об образовании, о медицине, о необыкновенно развитой в Византии "социалке" - приютах для сирот, инвалидов, престарелых... Когда люди об этом узнают, у многих возникает отторжение: "Этого не может быть, нас этому не учили".

Но самой интересной для меня оказалась крайне агрессивная реакция некоторых именитых ученых-историков. Юрий Афанасьев, например, начинает свое интервью в "Нью таймс" со слов "очень-очень гадкий фильм". И дальше говорит такие вещи, которые слышать из уст ученого более чем странно: будто бы Византия "была порождением западной культуры". Я полагаю невозможным, чтобы Юрий Афанасьев не знал основополагающих трудов Сергея Сергеевича Аверинцева, который показал, что истоки византийской культуры лежат в древнегреческой литературе и ближневосточной словесности. О западной культуре нет и речи. Или Афанасьев там же говорит: "Как будто бы с самого начала Византия - это православие". А что ж тогда Византия с самого начала?

Профессор МГУ Сергей Иванов, представленный в СМИ как ведущий российский византолог, говорит в том же "Нью таймс", на "Эхе Москвы", на "Радио Свобода": в Византии не было никаких "олигархов" и "стабилизационных фондов".

Давайте разбираться. Слово "олигархия" в переводе с греческого означает "власть немногих". Наши олигархи 90-х годов - это младшие братья византийских олигархов, которых тогда называли "динаты" - сильные. Это были люди из разных сословий, воспользовавшиеся возможностью быстро и сказочно разбогатеть, но претендовавшие не только на богатство, но и на власть в стране и влияние на императора. Закон им был не писан. Именно с ними успешно боролся Василий II. Те из динатов, которые были мудрее, быстро отказались от посягательств на власть и встроились в государственное тягло. Те же, кто оказались политическими олигофренами (это однокоренное с "олигархами" слово, которое означает "немногий ум"), стали цепляться за власть и поплатились. Стабилизационный фонд - тоже не изобретение новейшей России. В истории Византии такие огромные государственные резервы накапливались по крайней мере дважды - в VI веке при императоре Юстиниане эти средства пошли на строительство знаменитой Святой Софии и на воссоединение отторгнутых от империи земель. А Василий II предназначал свои накопления для решений особых первоочередных государственных задач, в первую очередь создание боеспособной армии.

Иванов утверждает, что в фильме якобы "говорится, что императоры в среднем правили по четыре года и у них ни на что не было времени. Откуда этот поразительный срок взялся? Исключительно потому, что таков срок президентства в России". Но на самом деле в фильме говорится буквально следующее: "Был период, когда императоры в Византии менялись в среднем каждые четыре года". И такой период действительно был. С 1025 по 1081 год, за 56 лет, сменилось 14 правителей, которые в среднем как раз и правили ровно по четыре года. Именно в этот период, после смерти Василия II, динаты, используя частую смену власти и слабость императоров, растащили "стабилизационный фонд", а заодно и всю оставшуюся казну, разрушили армию и подвели страну к необходимости заключения той самой "Золотой буллы" - унизительного соглашения, в результате которого все ресурсы Византии перешли в руки иностранцев. А это в свою очередь послужило главной причиной захвата и разграбления крестоносцами Константинополя, что и надломило хребет империи.

Иванов высказывает возмущение, что авторам фильма "в голову не пришло дойти до церкви Хора, где явлены удивительные образцы" византийского искусства. Но в фильме показаны даже не одна, а несколько фресок Хоры, причем крупным планом и медленно. Отказываюсь предположить, что "ведущий византолог" мог их не узнать или не заметить.

Дальше - больше. На волнах либеральной радиостанции требуют запретить фильм. А тот же Юрий Афанасьев, один из отцов российской демократии, предлагает примерно наказать руководство канала Россия. Выходит, это для них не просто полемика. Так бывает, когда затронуто нечто глубинное, задето самое сокровенное. Так пламенно вступаются только за свою веру.

Но что за вера толкает солидных ученых мужей на такое крайне некорректное научное поведение? Об этой вере было сказано в фильме: "Византийцы должны были зарубить на носу, что Западу нужно только полное религиозное и духовное подчинение. Непогрешимым для византийцев должен был стать не только папа, но и сам Запад". Вот он - этот "символ веры": иступленная вера в непогрешимость Запада. И любая попытка сомнения вызывает, как мы увидели, крайне болезненную реакцию, вплоть до неадекватной.

Сергей Лесков, научный обозреватель: Я говорил о вашем фильме с историками, которых при всем желании нельзя заподозрить в западнических настроениях. Их напрягает некое упрощение истории. Ведь бывали периоды, когда Византия накатывала на Запад с тем же усердием, что и Запад на нее. Да, нашествие крестоносцев - это цивилизационная трагедия. Но в период могущества империи бывали случаи, когда Византия платила деньги варварам, чтобы те шли на Рим...

О. Тихон: Никогда Византия не натравливала на Рим варваров! Бывало, ромеи откупались от варваров, бывало, что использовали одних против других. Конечно, отношения Византии и Запада были неоднозначные и сложные. И, конечно, сложнее, чем показано в фильме. Но фильм, по моему глубокому убеждению, абсолютно не антизападный. В нем подчеркивается: "Нелепо говорить, что Запад был виновен в неудачах и падении Византии. Запад лишь преследовал свои интересы, что вполне естественно. Исторические поражения Византии происходили тогда, когда сами византийцы изменяли основным принципам, на которых держалась их империя". Мы говорим о Западе как об особом и тоже неповторимом явлении, с которым надо быть очень-очень внимательным. Если мы заглянем в историю, то увидим, что развитие Запада происходило совершенно особым образом. В 1204 году примитивные по сравнению с Византией западноевропейцы захватывают Константинополь. И получают небывалые средства для развития своих стран и народов. Надо сказать, что использованы были эти новые возможности очень талантливо. Европейская культура, экономика стали бурно развиваться, на что европейцы положили много внутренних сил и творческой энергии. Но потом, когда к концу XV века для Европы стали жизненно необходимы дополнительные ресурсы и финансовые вливания, они отправились искать новый источник богатства. В поисках пути в Индию Колумб нашел Америку, которая была разграблена - так же, как в свое время Византия. И снова европейцы самым талантливым, даже гениальным образом употребили эти сокровища: несколько столетий продолжался небывалый рост Старого Света. Потом пришла очередь Индии, Китая и других стран и колоний. Результат соединения грабежа и гениального научного и экономического творчества у нас перед глазами. Хорошо это или плохо - другой вопрос. Просто хочу сказать, что западная цивилизация развивается ровно таким же образом. В том числе и сегодня.

Владимир Демченко, редактор отдела новостей: Почему вы с самого начала в фильме не сказали - мы ищем параллели в прошлом, мы пытаемся понять, откуда у россиян этот западоцентризм? Разве мы не можем нормальным ровным голосом переоценивать западный мир, переоценивать историю?

О. Тихон: Аналогии с современной Россией не только не заретушированы, они акцентируются. Мы взяли именно такие примеры, потому что рассматривали важнейшее, что происходило когда-то в Византии и что происходит сейчас в нашей стране. Это выбор пути. В каком направлении мы пойдем, какой вектор в надвигающемся мировом кризисе мы выберем?

С. Лесков: Я думаю, что либеральную интеллигенцию раздражает сервильность позиции, которую формулирует священнослужитель. В данном случае как бы вся православная церковь в вашем лице выражает точку зрения, выгодную властям. При этом надо заметить, что на всех этапах истории нашей многострадальной страны православная церковь практически всегда стояла на срединных позициях.

О. Тихон: Прежде всего хотел бы подчеркнуть, что фильм конечно же не претендует на то, чтобы выражать мнение Церкви. Что касается сервильности фильма... Дело в том, что критики не увидели главного. Допустим, сегодня нам повезло с сильным Василием II. Но везение не спасает, как показывает вся история Византии. Необходима такая государственная машина, которая не давала бы возможности приходить слабым правителям, и более того - сама способствовала бы выдвижению талантливых, компетентных и готовых к жертвенному служению людей.

Мне представляется, что Церковь сознательно занимает, как вы сказали, "срединные позиции". Даже в советское время, после анафем патриарха Тихона, после того, как было явлено множество новомучеников, - когда Церковь поняла, что безбожная кровавая власть - это надолго, было решено через тюрьмы и ссылки, через унижения и непонимание пойти вместе со своим народом к краю бездны. Чтобы удержать хотя бы немногих. У Церкви, независимо от мнения либеральной или консервативной интеллигенции, всегда будет свой подход к этому вопросу.

Я человек ангажированный, скажу честно. Я поддерживаю те попытки выхода из кризиса, которые предпринимаются сегодня после развала страны.

Борис Клин, обозреватель отдела политики: Вы не скрываете, что сознательно упрощали историю. Но в какой степени цель оправдывает средства? Где граница? Где нужно остановиться в манипулировании историческими фактами?

О. Тихон: Что касается "манипулирования" фактами, то, например, мы убрали - чтобы не шокировать публику - отрывок из фильма Би-би-си про крестовые походы. Британский ученый рассказывает, как крестоносцы пожирали людей, а младенцев просто жарили на шомполах... Относительно границ и критериев выбора... У нас у всех есть ответственность перед Богом. За каждый наш поступок, за каждое слово и дело. Другого критерия, я думаю, не существует.

Елена Ямпольская, редактор отдела культуры: Отец Тихон, не кажется ли вам, что имперскость - такое же органичное свойство некоторых государств, как, скажем, цвет глаз у человека? И что - в силу своего геополитического положения - Россия просто должна быть империей?

О. Тихон: Я больше скажу: Россия и может-то существовать исключительно как империя. Мы начали пугаться или стесняться того, чем крайне дорожат другие страны. Посмотрите, в Вашингтоне везде сплошь имперская символика. Никаких сомнений в том, что ты находишься в столице великой империи, возникать не должно. Капитолий, имперские орлы, сенат... Они не стесняются называть вещи своими именами, ощущать себя тем, что они есть. И одно это сознание во многом творит и людей, и страну. Когда мне приходится бывать за границей, я обязательно езжу на сельскохозяйственные фермы - поучиться, поскольку у нас в монастыре большое хозяйство. Недавно в Швейцарии, в Альпах меня повезли на такую ферму. У хозяина трое сыновей, все окончили университет, никто в сельском хозяйстве работать не собирается. Я спрашиваю: а кто же будет делать швейцарский сыр? Хозяин говорит: "Ну как кто? Алжирцы, марокканцы". И так - везде в Европе. Что-то похожее началось и у нас. Кажется, только у американцев такого нет. На американских фермах ездят 17-летние мальчишки на тракторах, они страшно увлечены, чихать им на Нью-Йорк. Они знают свой Джорданвилль и в этом Джорданвилле до смерти будут сидеть. И правнуки их то же самое сделают. Американцы самодостаточны. Это имперский народ. Нам бы у них поучиться. Вот в чем преступление наших "либералов", чего им, наверное, долго не простят. Да, нужны были реформы. Нужно было применение западного опыта. Но они сделали это бездарно, неталантливо и пошло. А мы теперь удивляемся, почему российское общество напряженно и негативно относится к западническим идеям. Потому что мы видели, во что это у нас превращается. В развал и установку "бери от жизни всё".

Александр Садчиков, редактор отдела политики: Киплинг говорил: "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут". Наверное, я неполиткорректную вещь скажу, но бывают ситуации, когда христианский мир - и восточный, и западный - объединяется. 11 сентября, например. Разумно ли нам разобщаться с Западом перед реальной угрозой с Востока?

О. Тихон: Никакой нормальный человек не будет спорить с тем, что взаимодействие с Западом необходимо. История говорит, что пагубно и антизападничество, и "антивосточничество". Но иммунитет и к тому, и к другому тоже необходим. Не отторжение, а просто реакция здоровой иммунной системы.

Е. Ямпольская: Ваш фильм - редкий пример того, как священник, выйдя за стены своего храма, высказывается по важным общественным вопросам. Насколько я понимаю, РПЦ сейчас находится меж двух огней. Как только она пытается поднять голос, начинаются крики свободомыслящих светских людей, что у нас церковь отделена от государства и нечего ей лезть со своими советами. А, с другой стороны, когда спрашиваешь людей, почему они так критически относятся к православной церкви, многие говорят: "А что от нее толку? Они там заняты своими келейными делами..." Мне кажется, что священникам надо обращаться не только к своей пастве, что они должны занять в обществе место нравственных авторитетов. Потому что среди интеллигенции сегодня таковых практически нет.

О. Тихон: Несправедливо утверждать, что Церковь в лице своих иерархов не возвышает голос. Другое дело, что голос этот далеко не всеми услышан. В этом нет ничего нового. В Священном Писании сказано: "слухом услышите - и не уразумеете, и глазами смотреть будете - и не увидите", Матф. 13:14. Святейший патриарх делает заявления по всем серьезным проблемам, возникающим в стране и в мире. Но кто-то не хочет этого слышать, а кто-то не доводит эти слова до людей.

Вот вы сказали в утвердительной форме: надо, чтобы священник шел к людям. Но чаще сталкиваешься с обратным мнением, которое исходит из тех же либеральных кругов. Про наш фильм говорили: вообще, что этот поп лезет? Он должен дома сидеть и в своем храме служить.

Если уж мы сегодня ведем речь об исторических аналогиях, то следует вспомнить, что однажды в русской истории уже был прецедент подобного отношения к Церкви. Священник не должен сметь поднимать свой голос нигде, кроме храма. Только для бабушек! Это был принцип церковной политики, заложенной Лениным и Троцким. Те, кто сегодня провозглашает буквально то же самое, должны бы задуматься о вопиющем несоответствии того, какие либеральные идеи они провозглашают, и тем, чьими духовными наследниками, как это ни печально, они являются на самом деле...

В заключение хотелось бы сказать, что я искренне благодарен всем, кого этот фильм заинтересовал и кто счел для себя необходимым высказаться о нем.